Беседка T&R ↕
Гости не могут общаться в беседке. Для этого нужно просто зарегистрироваться и войти под своим ником.


A
Изменить шрифт
  • Список форумов Регистрация Принятые анкеты
  • Текущее время: 28 мар 2024, 16:03

    Пустельга, Речное племя

    Хранилище анкет, прошедших через зоркий глаз проверяющего и регистрацию. Темы пользователей, персонаж которого не появлялся более двух недель (согласно «Правилам форума»), извлекается из картотеки в Архив.

    Модератор: Камнелом

    Ответить на тему
    1. Цепочка имен: Белоушка | White Ear → Пустельга | Kestrel → Память Звезд | Memory of Stars

    2. Пол: самка

    3. Цепочка должностей: котенок → оруженосец → воитель → ?

    4. Возраст: 58 лун.

    5. Внешность:

    P.S. не обращайте внимание на текст, пришлось изменить имя.

    Изображение

    Несмотря на свое имя, окрас Пустельги довольно примитивен - абсолютно белая кошка, с едва заметными бежевыми пятнами на внутренней стороне лап и на бедрах. Она низкая и приземистая, плотная, с приятной пухлотой в щечках. У Эльги короткая шерсть, немного грубоватая на загривке. Мордочка Пустельги слегка длинная, но из-за пушка по бокам она кажется более круглой. Кошка не любит свои разные глаза (левый медовый, правый зеленый)- они ничем не выделяются на ее пухловатой физиономии, ресницы у нее короткие и редкие, а усики кажутся невидимыми из-за своего серого цвета.
    У нее всегда плохой привкус во рту из-за давней травмы щеки. Один из клыков сломан по середине, но это не заметно, пока кошка не открывает рот. Несмотря на глуповатую и несимпатичную для всех котов внешность, Пустельга слегка популярна. Виной тому изрядно приятный голос, поставленная походка и незаметная привычка знать всех и все.

    6. Характер:
    Упрямая, замкнутая, почти всегда одинаково холодная и загадочная. Движения у нее спокойные, точные, исключительно экономные. Со стороны кажется, что достигнутый результат всегда больше затраченных усилий. Неброское тихое упорство при обязательном завершении всего начатого, внутренняя ответственность за дело и скромность. Поначалу может показаться, что Пустельга делает все с прохладцей, спустя рукава, но постепенно начинаешь понимать, что ее неторопливость отражает общий ритм жизни: сочетание раскованности с отлаженостью. Гордится своим умением не заниматься ничем, что не приносит пользы. Обожает комфорт, удобства. При совместных с кем-то действиях все мило и ненавязчиво устраивается так, как удобно ей. Именно склонность скрывать эмоции под маской недоступности и холодности придает ей тонкую отшлифованность, и даже выразительность. Пустельга спокойна при всех обстоятельствах, но по разному. Остается холодна и недоступна, когда любит. Кошка очень ревнива и недоверчива: панически боится, что ее эмоции будут выставлены на посмешище. В опасных ситуациях упрямо ничего не боится, спокойно приближаться к источнику. Это ее основной ход - идти напрямик на противника; выдерживает тот, кто сильнее.
    Мечтает окружить себя проверенными личностями, не испытывать дискомфорта, не быть позором.
    Боится ослепнуть как мать, переживает за брошенных и за тех, кто потерял близких.
    на основе сенсорно-логического интроверта - Габена

    7. Биография:
    Глупо начинать историю с рождения, ведь нельзя помнить свои первые деньки. Пустельга знает, что родилась третьей в помете, ее старшие братья оказались гораздо сильнее и крупнее, чем она. Ее родители - уроженцы речного племени, чистокровность которых никогда не нарушалась. Ее отец был крупным воином, но старым, годы брали свое, он видел прием своих последних детей в оруженосцы уже будучи старейшиной и потеряв любимую. Мама кошечки скончалась от укуса гадюки, она всегда была подслеповатой, но не показывала этого, пока природа не сыграла с ней плохую шутку. Эльга маму помнит плохо, по очертаниям и по рассказам, помнит только запах, такой родной и прекрасный. На прощании она не была - болела в палатке целителя и просто напросто проспала. За свое ученичество умудрилась сломать себе зуб, вывихнуть лапу и ушибить голову, с братьями отношения не поддерживает, обособленно смотрит на вещи, часто проводит время одна. Ее посвящения в воители осталось как-то в стороне от всех, она спокойно попрощалась со своим наставником, теперь относясь к нему как к равному. Злополучный характер спокойной тихони дал ей некоторую неприязнь от ровесников и уважение от старших, словно она была сама себе на уме.

    8. Родственники:
    Есть старшие братья, в игре не нужны.

    9. Принадлежность:
    Речное племя

    10. Частота посещения ролевой:
    Зависит от сложности учебы в институте.

    11. Пробный пост:

    Воздух на речных территориях был особенный, свежий и родной, словно ты родился ради него и жить, дышать можешь только им одним. Хотелось привести всех-всех котов разных племен и показать им эти пейзажи, дать им почувствовать, как темп реки можно уловить в любом прикосновении ветра, но все эти сказки, которыми воительница кормит себя изо дня в день, несбыточны. Стоит вспомнить о недавней бойне, о крови, которая запачкала все.. все, но не реку, не воздух, не это небо. Она сама была чиста, хоть и в шерсти застряло несколько колючек с пыльцой и семенами высокой травы, оседавшей пылью на белоснежной кошке. Изморозь шла, не бежала, а медленно и протяжно переставляла лапами, оглядывая знакомые места, словно видела их каждый раз впервые. Суматоха соплеменников ее раздражала, выводила из себя, поэтому ленивые голоса леса и реки как нельзя кстати убаюкивали ее шальное сердце.

    Она любила заросли, возможно, в прошлой жизни она была кошкой племени ветра, если вообще можно верить этому. Изморозь зажмурилась, задумавшись не оскорбила ли она предков, этот страх перед верой нагнетал, но в то же время притягивал своей тайной. Как и эта высокая трава. Хотела бы я заснуть здесь, а не в палатке, и чтобы будил меня лес и река, а не мычания котов. Когда-то кто-то сказал ей, что коты племени реки пахнут лучше других, потому что легкий ветер с запахом воды смывал весь смрад. Глупости. Воняют как и другие.

    Изморозь зашла в высокую траву, щекочущую ее уши. Стояла тишина, разбавляемая лишь стрекотом насекомых, она была тут одна. И не важно, найдет она сегодня дичь или нет, от одного ощущения отстраненности дикое сердце встрепенулось и забилось чаще. Приятно пахла жухлая, "мертвая" и горькая осока, солнце мягко палит кошачью голову, согревая и все вокруг. Внезапный запах живой мыши тянет охотницу западнее, вынуждая припасть и двинуться так, словно та идет по раскаленным камням, нагретыми в полдень, до которых не доходит бурная вода. Ах, как не любила Изморозь этот жар, но колкая трава, примятая ею, еще больнее врезалась в брюхо и подушечки лап. Кошка ждала, ждала сигнала, запаха, звука, снова почувствовать себя вершительницей судеб, убить кого-то безмозглого и пустого. Во славу племени? Нет, бросьте, для себя. В ушах стучит, но даже через этот легкий гул кузнечиков и собственного возбуждения она слышит, как зверек юркнул и принялся грызть что-то свое. Изморозь доверяется природе, что вокруг нее, теперь ей помогает этот живой звук, любая сломанная веточка или жухлая трава и какофония тотчас прекратится. Ее мягкие шаги почти не слышны, сама она не реагирует на подлетающих стрекоз и мух, вся ее поза словно каменная, пока кошка не прыгает. Сорвавшись, как струна, охотница хватает мышку, вышибая из нее жизнь, кубарем откатывается в траву, счастливо зажав свою добычу. Если бы коты умели смеяться... Изморозь помнила, как впервые в жизни нарушила закон, съела дичь, которую должна была отнести в племя, как она корила себя за это, как стыдливо прятала глаза, а ведь никто не узнал.. никто! И сейчас никто не знает о ней настоящей. Шумно выдыхая, она лежит на спине, примяв себе лежбище, рядышком мертвая мышь смотрит пустыми глазами куда-то, а над ней целое небо и яркое, палящее солнце.

    Вставай, непутевая,. И снова монолог, интуиция, звонящая в колокола. Изморозь чуть приподнимается и замирает. Вроде бы все еще одна, ни запаха, ни звука. Кошка оглядывает чуть покачивающуюся траву, недоверчиво косится на мышь. Нет, это уже живое. Ее охота только началась? Воительница хлопает лапой брюшко убитой, словно наказывает лежать здесь. Никто не появится за эти пару мгновений, только если дикая птица унесет ее труд, но что может быть волшебней взглянуть на огромную, властную крылатую красавицу? Изморозь оставляет мышь, украдкой проверив небо и запомним, где она была, чтобы бегло принюхаться и направиться южнее. Ей жарко, душно и уже не так азартно искать невольную жертву, но вот снова удача, только теперь ушастая тупица поменьше размером, малышка. Охотница не так сконцентрирована как раньше, прыжок даже не спланирован, планы прерваны. Кошка оставляет мышь в живых, в покое, разворачиваясь и, громко ступая, возвращаясь к уже убитой.

    Чужая шерсть мозолит шершавый язык, а заросли кажутся еще больше притягательными, чем раньше, вот только зной неприятно кутает ее опасностью. Изморозь не оглядывается, она никогда не прощается, а лишь грубо уходит. И снова лагерь, снова суматоха, - колючие мысли неприятно осаждают ее пустую голову. День задался?

    Если в пять часов утра семнадцатого августа кто-то еще в Саутхолле стоял на высокой железной стремянке и, выбирая самые приятные напевы, развешивал красивые белоснежные ткани под потолком, скрепленные серебряными заколками, то это явно был сумасшедший человек. Мало того, что Энн-Мари чувствовала себя покинутой, так еще и неумелой, совершенно бесполезной для общества, потому что соблюдать симметрию у нее никак не получалось, она продолжала уверять себя, что не успеет в срок. К тому же, Энн должна была повесить оборочки, красиво оформить лестницу и покидать на пол белые лепестки роз, а потом ждать подружек невесты - это все в идеале, в книгах и фильмах, а в жизни ей еще надо будет театрально собраться с мыслями, залезть в платье, на что-то величественное в плане прически она не рассчитывала. А еще она была крайне растеряна, наверное мало кто не испытывает тягостные истеричные нотки в своем настроении в день свадьбы, и, хотя, репетиция прошлого дня была просто отличной, Энн не чувствовала себя прекрасной и обворожительной невестой, на которую все смотрят с восхищением. Играть определенную роль рядом с самым близким человеком не хотелось, но Дафф все же решила сдерживать свое волнение до конца или же пока не попадется в бережливые руки Джеймса. Мари бессмысленно постояла еще пару минуточек на ступеньке стремянки, одолеваемая мыслями, сильно задрав голову, чтобы оценить свое творение, а затем, сщурившись и недовольно цокнув, осторожно сползла с железяки. У нее саднили руки от ткани, она вся была слегка вспотевшая, растрепанная, невыспавшаяся, но на все это нытье не хватало времени. Женщина строго взглянула на бегущую стрелку на часах, еще раз пожурила себя за нерасторопность и, сложив лестницу, потащилась с ней в гараж рядом с домом. Природа встречала приятным туманом, запахом влажности и негромким шумом ветра, идеально для того, чтобы вот сейчас лечь на холодную траву и уснуть, не обращая внимания на ледяные капли росы, вот только ей было давно не восемнадцать, чтобы страдать такими глупостями, да и тогда она себе не позволяла так шутить со здоровьем и строгостью матери. Стремянка казалась уже не такой тяжелой, двери гаража не такими застывшими и маслянистый воздух внутри не таким неприятным, жизнь начинала налаживаться от одной мысли, что сейчас она вернется в дом, а там ждет ее горячее терпкое кофе. Энн шмыгнула носом и, выйдя снова на полянку, развела руки в стороны, она сейчас совсем не выглядела как невеста, но знала, что еще раз выйдет из этого дома в белоснежном платье, а вернется женой, поэтому именно сейчас хотелось последний раз покружиться и, улыбнувшись самой себе, оставить эту ностальгию. В какой-то момент до нее донесся отдаленный лай собаки, возможно кто-то из соседей решил начать неправильный образ жизни и выгулять беднягу в такую рань, но для Энн это значило одно - пора возвращаться в дом.
    Гостиная смотрелась празднично, Дафф же еще более разукрашено, особенно с этими поджатыми губами и позой руки в боки. Ну и, конечно же, все просто дополнял пустой стол. Абсолютно пустой.
    - А ну собралась, хозяюшка, не раскисать, - скомандовала она сама себе и зашагала на кухню, распевая какой-то мотивчик. Еда была готова, нужно было все красиво сервировать, чтобы блестело, сияло, приводило в восторг, хотя кому вообще интересно как это выглядит, когда можно есть? Энн, пританцовывая, заваривала себе кофе, параллельно проверяя бокалы и маленькие тарелочки для закуски на наличие трещинок, ее перфекционистские наклонности внезапно проявили себя в день свадьбы, великолепное начало. Ей хотелось, чтобы все выглядело очень натурально, как-то по домашнему, поэтому, забрав с собой кружку с кофе, Мари забралась с ногами на диванчик и, подтянув к себе поближе корзинку с лепестками роз, запустила в них руку, чтобы спокойненько и нежно их перебирать. В семь утра она ждала первых "гостей" - подруг, с их вечными расспросами и визгливыми голосами, которые уведут ее от этой реальности наверх, чтобы приодеть да приукрасить, а потом оставить там дожидаться жениха. Наверное, ей больше всего хотелось видеть во всей этой содомии только Джеймса, поэтому надо было трепетно терпеть. Ах да, насчет трепетности, Энн, опомнившись, опустила кружку на пол, встала и, потянувшись, забрала корзинку, чтобы разбросать лепесточки в самые труднодоступные для хождения места, так что комната и лестница в миг превратились во что-то белолепестковое, ибо Дафф это занятие понравилось больше всех. Она тщательно все рассчитала, чтобы ни один лепесток не попал под чьи-то неосторожные ноги, но все равно корзинка опустела лишь на три четверти. Энн поставила ее у двери, а затем убрала последствия своего скромного завтрака, расставила недостающие бокалы на столе и обернулась лицом к лестнице.
    - Ну нет, дорогая, хоть ты и стара, выглядишь прекрасно и без всякой чепухи с украшениями, - подытожила женщина, довольно улыбнувшись. Теперь ей можно было отдохнуть, полениться, поваляться, пощупать платье и позаниматься прочей ерундой, которой обычно занимаются бедные девушки в день свадьбы. Может быть порыдать? Но нет, в ней больше не было опустошения и страха, просто давила эта утренняя тишина. Мари побродила по комнатам, проверила работоспособность приборов, еще раз посмотрела на приятные поздравительные открытки, написанные друзьями, которые она повесила еще вчера, а затем забралась наверх по лестнице и, выпрямившись и откашлявшись, жеманно положила руку на перила и потренировалась красиво спускаться, специально выучивая где ступеньки скрипят. Примерно за таким занятием ее застал судорожный звонок в дверь, тихие разговоры щебечущих женских голосов. Энн успела только открыть замок, как ее тут же подмяли под себя и потащили наверх, в ее комнату. Зоуи и Марла выглядели не лучше ее, такие же сонные и растрепанные, с небольшой сумкой со всякой ерундой для макияжа и прически, их платья одиноко проводили ночи в шкафу хозяйки, так что Мари была даже рада, что наконец-то две вешалки освободятся. Они на перебой что-то говорили, а потом утихли сами, занявшись кто чем, Марла пыталась привести в порядок невесту, как самая добропорядочная, а Зоуи расселась по-турецки рядом с напольным зеркалом, разложив косметику. Энн-Мари подставила под подбородок руку, углубившись в свои мысли.
    Они закончили через несколько часов. Последним штрихом было платье, белоснежное, такое... обычное? но только не для Дафф. Для нее это было великолепное творение гениальных портных, окруженное всеми благими воспоминаниями, а еще было самое главное, что оно было белым. К этому цвету Мари относилась особенно по одной причине: пачкается. Покрутившись перед напольным зеркалом, потрогав фату, невеста наконец успокоилась и осторожно уселась, поглядывая на часы. Скоро должно было начаться самое беспорядочное и интересное - глупые идеи с выкупом невесты, раззадоривавшие гостей конкурсы и прочее непотребство. Она попросила оставить дверь в комнату открытой, а когда подружки-невесты, тоже преобразившись, побежали открывать параднюую подъехавшему конвою жениха, Энн расселась именно так, как ей было удобно, и нахмурилась. Она слышала веселые мужские баритоны, грубые смешки, чмоканья в щечки, потом какой-то взволнованный голос, скорее всего Джеймса, потому что в легком гуле было не разобрать. Всякие шуточки, комплименты продолжались некоторое время, пока не началась первая тяжелая часть - желание гостей видеть, как жених выманивает невесту. Зоуи сразу же забежала к Энн-Мари, это она должна была оповестить ее, как бедняга МакЭвой справляется с наплывом вопросов, но Дафф все хотела видеть самой, поэтому когда кто-то громко крикнул: серенаду!, она осторожно прокралась из комнаты к самому не видному месту лестницы с первого этажа, облокотилась на перила и уставилась в затылок Джеймса. Кто-то из гостей ее заметил и тихо помахал рукой, Энн вальяжно кивнула и закусила губу, Зоуи пристроилась рядом с ней. Началась мелодичная музыка якобы ее любимой песни, но невеста знала о подвохе, как и все друзья, вот только Джеймс чувствовал себя уверено. Она не видела его лица, но по вздрогнувшим плечам поняла, что начавшаяся мелодия всем известной колыбельной "Twinkle-Twinkle little star" явно не входило в то, что будущий муж был готов петь. Энн негромко хмыкнула, когда МакЭвой собрался и со смехом пропел колыбельную. Ей очень хотелось спуститься, чтобы скрасить мучения бедного жениха, но сдержала себя, развернувшись, чтобы снова спрятаться в комнате.
    Теперь ему предстояло ответить на вопросы, а Мари вариться в ожидании, пока ее отсюда вытащат.

    Ответить на тему